Инспектор ливней и снежных бурь - Генри Дэвид Торо

Одно мгновение безмятежной, исполненной надежд жизни прекраснее целой героической кампании. Мы должны быть готовы ко всему, не смея умереть, но смея жить. Мужественные люди видят своего союзника даже в опасности.

В обыденной жизни мы все храбрее, чем думаем. Человек крепко спит и просыпается на рассвете с таким чувством, словно на дворе день. Его не разбивает паралич, он не немеет перед необъяснимой загадкой вселенной. Простой отчет землемера или один пункт купчей крепости содержат вещи совершенно неожиданные и интересные, их тихое, но уверенное звучание говорит о такой твердости писавшего, которая сотворила бы чудеса у Банкер-хилла6 или Марафона7. Если есть твердый глаз, сильная рука не дрогнет; ceirdorz io drasimon*.

Наука всегда мужественна, ибо знать – значит знать доброе. Сомнения и угрозы не могут выдержать ее взгляды. То, что трус в спешке не увидит, она изучает спокойно и внимательно, как пионер, прокладывая дорогу множеству искусств, идущих за ней следом. Трусость ненаучна, ибо не может быть науки о невежестве. Возможна наука, изучающая войну, так как она наступает, отступление же редко проводится хорошо. Если же это случается, оно представляет собой организованное продвижение под давлением обстоятельств.

Если удача покидает человека мужественного, он из жалости все же сохраняет ей верность. Самюел Джонсон и его друг Сэвидж, которых нужда заставила провести ночь на улице, решают, что они будут верны своей стране.

Признак совершенной мужественности – добродетель, а добродетель и мужество – одно и то же. Эта истина издревле живет во многих языках. Все связи этих понятий прослеживаются в этимологии и сходстве между латинскими словами vir и virtus и греческими agaqoV и arisioV. Язык в его устоявшейся форме является выражением того, что человеку приходит в голову по зрелом размышлении, гораздо более точным, чем непроизвольное высказывание. Произносимое людьми тщательно взвешивается – поскольку оно должно удовлетворять потребностям всех, – таким образом, ничто абсолютно бесполезное в языке не закрепляется. Сходство слов никогда не бывает случайным, лишенным смысла. Оно выражает сходство реальное. Только этика всего человечества, а не отдельного человека придает речи точность и силу.

* Рука направлена на деятельность (греч.).

Трус чуть-чуть опоздал родиться, так как он никогда еще не обгонял свое время. Он младший сын творения, который ожидает, пока его старший брат испустит дух. Он чувствует себя на этой земле так, словно у него в кармане нет купчей на землю. Он не похож на других обитателей природы, которые столь же невозмутимы, как камни на поле или комья земли. Он арендовал лишь несколько акров времени и пространства и думает, что каждая случайность предвещает истечение срока его аренды. Он не владеет собственностью, он раб по своей нравственной философии, кочевник, у которого нет постоянного места жительства. Когда возникает опасность, он теряет присутствие духа и хватается за соломинку.

Отношения между Храбростью и Трусостью родственны отношениям между Знанием и Невежеством, Светом и Тьмою, Добром и Злом.

Если впустить один-единственный луч света сквозь ставни, он будет бесконечно распространяться до тех пор, пока не осветит мир, а тень, какой бы широкой она ни была поначалу, быстро сократится, пока не исчезнет совсем. Тень Луны, когда она проходит ближе всего к Солнцу, теряется в пространстве и не может достигнуть Земли и скрыть от нее Солнце. Система всегда светит непрерывным светом: поскольку Солнце гораздо больше любой планеты, то ни одна тень не отбрасывается далеко в космос. Мы всегда можем загорать в лучах системы, всегда можем сделать шаг назад и выйти из тени. Ни один человек не отбрасывает тень, которая была бы больше его тела, если лучи падают под прямым углом к отражающей поверхности. Пусть же наши жизни пройдут на экваторе, где Солнце стоит всегда в зените.

Нет такого зла, которое нельзя было бы рассеять, как тьму, если подставить его под более сильные лучи света. Одолевайте зло силою добра. Не принимайте ограниченную философию тех, чье мужество дает не больше света, чем копеечная свечка, от которой большинство предметов отбрасывают тень большую, чем они сами.

Плутарх отдавал предпочтение тем знакам, которые были начертаны на его левой руке, и так объяснял свою странную мысль: не исключено, что люди считали все земное и смертное прямо соответствующим небесному и божественному и все, находящееся от нас слева, ниспосланным богами правой рукой. Если мы не слепы, то увидим, что правая рука распростерта надо всеми, счастливыми и несчастными, что душа-распорядительница, которая держит наши судьбы на ладони, – прятала.

Люди всегда воевали, побуждаемые более глубоким инстинктом, чем тот, который вел их к миру. Война – это лишь преодоление мира.

Когда в мире объявлено военное положение, каждый Исав вновь утверждает свое первородство, и вся его сущность неминуемо проявляется. Он избавляется от старых обязательств и начинает все заново. Миру интересно узнать, сколь низко может пасть любая душа в этой новой ситуации. Но когда и война, подобно торговле и сельскому хозяйству, становится делом обычным и люди занимаются ею, как видавшие виды подмастерья, герой превращается в морского пехотинца, а постоянная армия – в постоянный объект насмешек.

Мы не жалеем сил для того, чтобы воздать должное храброму солдату. Все гильдии и корпорации облагаются налогом, дабы обеспечить его подходящим обмундированием и оружием. Его мундир должен быть красным, как цвет заката, или голубым, как небеса. Будь он из золота или серебра, меди или латуни, из твердого или мягкого материала, знайте, он любимец фортуны. Мастерство городских ремесленников чеканит и закаляет сталь его клинка, пурпур делает его неотличимым от императоров н царей. Куда бы он ни пошел, музыка возвещает его приход. Жизнь его – праздник, и сила его примера увлекает вселенную. Весь мир откладывает работу и приходит посмотреть на него. Он единственный настоящий человек. Он не признает древних каст и привычных условностей, правительств, долго находящихся у власти, все, слишком прочно обосновавшееся на своем месте, но признает то, что заставляет нас застыть в изумлении. Один удар барабанной палочки нарушает политическую и нравственную гармонию. Его этику можно сравнить с этикой священника. Он может нападать, отступать без паники и вновь собираться с силами, но никогда не побежит и не дрогнет*.

* Карандашом между строчками сделана следующая запись: Солдат – это деградировавший герой, так же как священник – деградировавший святой: и солдат и священник находятся в том же отношении друг к другу, каж герой и святой. Добродетель одного – храбрость, храбость другого – добродетель. Люди все еще отдают солдату те почести, которых удостаиваются только герои. Они рады воздать ему должное. Его украшают золотом и серебром и всеми цветами радуги, наделяют внешним великолепием; музыка играет только для него, и его жизнь – сплошной праздник. – Примеч. амер. изд.

Мужественный человек – единственный покровитель музыки. Он считает ее своим родным языком, более сладостным и выразительным, чем слова; речь в сравнении с ней – явление недавнее и преходящее. Музыка – его голос. Его язык обладает, должно быть, той же величественностью движения и ритма, которую философия приписывает небесным телам. Равномерная смена его мыслей образует темп в музыке. Вселенная становится в строй и шагает в такт с ней, а раньше люди шли поодиночке и не в ногу. Так появляются поэзия и песня. Когда Мужество испытало страх и отправилось на войну, оно захватило с собой и музыку. Душа радовалась, услышав собственное эхо. На согласии и гармонии всегда настаивает особенно солдат. Да, только дружба, которая существует на войне, делает ее столь благородной и героической. Именно неосознанное чувство возвышенной дружбы, испытываемое к чистейшей душе, какую когда-либо видел мир, дало Европе эпоху крестовых походов.

Время рыцарских турниров прошло, и ныне ни один герольд не созывает